В пользу версии омских корней Леонида Мартынова служит и сохранившаяся запись, сделанная в 1905 году в Метрической книге актов гражданского состояния градо-Омской Николаевской казачьей церкви: «Май. 9. Леонид. Дата крещения – 15-е; сведения о родителях: «Владивостокский мещанин техник Николай Иоаннов Мартынов и законная жена его Мария Григорьева; оба православные». Восприемники: «чиновник Омского казначейства Александр Григорьев Збарский и жена титулярного советника Мария Николаева Софийская и дочь чиновника Татьяна Григорьева Збарская»». Совершил таинство крещения будущего поэта священник Леонид Иоаннович Покровский с дьяконом Алексеем Сиротиным. Запись в Метрической книге является первым достоверным источником о жизни Л. Мартынова.
Никольская казачья церковь, в которой крестили маленького мальчика, была заложена в 15 мая 1833 года. Храм строился на пожертвования горожан и казаков Сибирского казачьего войска. Проект строящегося храма был разработан В. П. Стасовым, знаменитым зодчим, чьи постройки известны во многих городах России, и чей архитектурный талант широко раскрылся в Петербурге (проекты Нарвских триумфальных ворот, Павловских казарм на Марсовом поле, Свято-Троицкого собора на Измайловском проспекте, жилых кварталов Царского села и пр.).
В 1883 г. из уездного города Тобольской губернии Березова в Никольскую казачью церковь было привезено знамя Ермака, подаренное ему перед походом в Сибирь купцами Строгоновыми. По преданию, знамя обладало победоносной силой. Сохранилась легенда о том как «…взметенное вверх над первыми рядами атакующих казаков знамя ввергло в ужас хана Кучума, уверенного в легкой победе своих многочисленных "батыров". Вид всадника разящего змея, заставил броситься в бегство хана, а за ним и всех кучумовцев…». В настоящее время сохранилось описание Знамени и восстановлена одна из сторон полотнища, с изображением сцен из Святого писания.
Под Знаменем Ермака были освобождены ханты, манси, башкиры, западносибирские татары и другие народности от ига потомков чингисидов…, под этим Знаменем крестили маленького Мартынова – великого писателя, искателя «чудесной северной страны Гипербореи»…
Воспитанию сына в семье уделялось особое внимание. Мать Леонида Мартынова с раннего детства прививала интерес к литературе и искусству, отец – к точным наукам. Уже в детстве мальчик проявил любознательность и разносторонность увлечений. Он интересовался техникой, серьезно изучал географию и геологию. Позже, в своих мемуарах, вспоминая детские годы, он с иронией отметит, что заболел «каменной болезнью» – так образно он отзовется о своем интересе к камням.
В отрочестве Леонид Мартынов увлекался неоромантической литературой. Его любимыми книгами были романы А. Конан Доил, Дж. Лондон, А. Грин. Приключенческие сюжеты книг открывали перед будущим поэтом мир таинственный, чудесный, необычный; пробуждали мечты о путешествиях и знакомили с героическими людьми, обладающими нравственной красотой и жизненной силой.
Биографы Мартынова отмечают, что в детстве он читал много, за что прослыл книголюбом, был частым посетителем библиотек, книжных лавок, но к стихам испытывал равнодушие. Лет до 13–14 не интересовался поэзий. Что не характерно для крупных поэтов. Несмотря на поздний интерес к стихам к 20 годам Л. Мартынов по сути становится вполне сложившимся стихотворным деятелем. В дальнейшем поэзия станет, говоря образно, «рабочим инструментом» его литературного письма. Известный поэт Марк Максимов вспоминает интересный случай, происшедший во время его втреч с Л. Мартыновым. Однажды, зайдя в комнату к Мартынову, он застал его пишущим стихи среди стопок справочников и словарей. На вопрос «что ты делаешь?», Мартынов ответил, что ему заказали материал об истории Омска. На вопрос «ты, что в стихах пишешь?!», получил простой лаконичный ответ – да «…мне в стихах проще… вначале в стихах, а потом переписываю в прозу…».
По воспоминаниям Мартынова его детство проходило среди железнодорожных путей в железнодорожном вагоне. Служебный вагон отца подолгу курсировал по трассе Западно-Сибирской дороги. И сын техника путей сообщения знал «каждую водокачку между Челябинском, Омском и Каинском». В те времена водонапорные башни нередко использовались для заправки паровозов, и не одна станция не могла обойтись без этого сооружения.
В начале XX в. омский железнодорожный узел был крупнейшим на Западно-Сибирской дороге. Открытие железной дороги послужило мощным импульсом и для развития самого Омска. Дореволюционный Омск считался одним из больших городов Западной Сибири, с численностью населения 140 тыс. чел.
Проживала семья Мартыновых на Никольской улице в доме бывшего ссыльного Адама Вальса (дом Мартыновых сохранился до настоящего времени и находится на ул. Красных Зорь, 30).
Вспоминая раннее детство, Леонид Мартынов напишет, что в 1910 году Омск напоминал «плоский, купающийся в соленой пыли гигантский блин-город». Образ родного города в детстве воссоздается поэтом как живой, мозаичный, «многолосный град», город «где жили люди, по крайней мере двенадцати национальностей».
Описание ушедшего в прошлое города мы находим в стихотворении «Муза», посвященное знаменитому композитору и музыканту, другу юности Виссариону Шаболину.
Строки стихотворения передают мозаичную атмосферу старого Омска, в которой зарождался литературный слог будущего писателя Леонида Мартынова.
В 15 лет серьезно занимается историей и изучением «рода Мартыновых». Позже он напишет о себе, что является потомком «мещан Мартыновых, ведущих начало от деда своего офени, владимирского коробейника-книгоноши Мартына Лощилина».
Увлеченный семейными преданиями он напишет стихотворение, посвященное происхождению родовой фамилии, в котором расскажет, что мартыны – это вид крупных чаек, обитающей по берегам водоемов; ее крик нередко напоминает человеческий смех иногда плач или стон (в простонародье этих птиц называют черноголовый хохотун).
Литературные интересы, в атмосфере которых воспитывался Мартынов, царили в гимназической среде. Леонид Мартынов учился в Первой омской мужской гимназии из стен, который вышли такие знамениты личности, которыми гордится не только Омск: Виссарион Шебалин, Роберт Рождественский.
Данное учебное заведение было открыто в 1876 г. и располагалось у бывших Тарских ворот (в настоящее время это здание института развития образования Омской области, ул. Тарская, 2).
В приготовительном классе гимназии мальчики 9–10 лет изучали закон Божий, русский язык, арифметику; в старших классах преподавалась философия, словесность, древние языки, история, чистописание, два иностранных языка – французский и немецкий.
Учеба в гимназии Леониду Мартынову давалась легко. Вот что пишет исследователь биографии писателя В. Дементьев: «Пути заядлого книгочия привели его, еще до поступления в гимназию, в городские библиотеки. В мужскую гимназию города Омска он поступил разнообразно и широко подготовленным юношей. Гимназисту Мартынову легко давались древние и новые языки, история, география, вообще гуманитарные науки. Однако на его духовное и нравственное формирование в ещё большей степени оказывала атмосфера городской жизни, родного дома, семьи…Никольская и близлежащие улицы, равно как и находившийся неподалёку Казачий базар, позволяли остро почувствовать подростку поразительную смесь языков, обычаев, нравов, одежд обитателей этих городских кварталов, заселённых ремесленниками, мелкими служащими, домовладельцами вроде Адама Вальса. Здесь звучал колокол крохотного костела и слышался звон трамвая, цоколи подковы ломовых и на базарной площади мелькали лисьи малахаи киргизов, бархатные шапочки казашек, виднелись казачьи папахи и картузы мастеровых из ссыльнопереселенцев».
Отучился Леонид Мартынов только 4 класса и «не закончив курса» покинул учебное заведение. Отсутствие среднего образования в дальнейшем послужит препятствием для поступления Мартынова в Ленинградский университет.
В период 1918–1919 гг в Омске была ставка А. Колчака; адмирал был провозглашен Верховным правителем России. С приходом Колчака к власти было активизировано противобольшевистское движение, которое впоследствии трансформировалось в Белое движение.
В то время председатель Сибирского ревкома И.Н. Смирнов так рапортовал о колчаковской диктатуре В. И. Ленину: «В Сибири контрреволюция сложилась в правильно организованное государство с большой армией и мощным разветвлённым госаппаратом».
С середины 1919 г. военные силы колчаковского движения начинают терпеть поражение.
В 1920-е годы Леонид Мартынов примкнул к футуристической литературно-художественной группе «Червонная тройка» – в богемный круг «художников, артистов и поэтов», в который входил и местный «король писателей» А. С. Сорокин. Литературно-художественный кружок возник после яркого выступления на омской земле Давида Бурлюка. В начале 1920-х годов «Червонная тройка» была единственной авангардной группой за Уралом.
В годы гражданской войны г. Омск становится «ареной ярких динамических событий культурной жизни», по мнению исследователей «далеко не характерных для провинциального сибирского городка». В Омск приезжают литераторы из центральной России: С. Ауслендер, Г. Маслов, Д. Бурлюк, Н. Плевицкая , А. Вертинский, В. Иванов.
Ранние стихи Мартынова написаны под впечатлениями от поэзии В. Маяковского и А. Блока. Сам поэт неоднократно высказывал свое глубокое почитание к «поэтам революции». Вот, что пишет Евгений Евтушенко в своей книге «Десять веков русской поэзии» «…Маяковский, может, и не застрелился бы, если бы узнал, что после вечера в Политехническом в его огромные следы на свежевыпавшем снегу бережно ступал молодой Ярослав Смеляков, а где-то в Омске жил обожавший его Леонид Мартынов. И тогда ушло бы вгонявшее Маяковского в депрессию ощущение поэтического сиротства…».
Исследователи творчества Леонида Мартынова нередко отмечают, что молодой поэт с характерной для большинства начинающих писателей манерой, старался подражать В. Маяковском. По этому поводу интересно мнение Евгения Евтушенко «…Не подражатели Маяковского, а они, именно благодаря своей непохожести на него, были его настоящие продолжатели. <…> Продолжатели Маяковского, именно благодаря своей «инакости», еще больше расширили границы поэзии. Ритм был разморожен, интонация волшебно освежена разговорностью, стихотворная плоть сгущена в крутой замес метафор, а на горло песне то и дело наступали такие грязные сапоги, что наступать самим было уже излишне. Рассвобождение формы способствовало высвобождению идеологическому. Первостепенным становилось соблюдение общечеловеческой нравственности, чего вполне достаточно, чтобы уберечь совесть».
Красочность поэтического слога Мартынова неоднократно будет отмечена современниками поэта. Вот слова Николая Старшикова о знаменитом сборнике стихов Мартынова «Лукоморье»: «…необычность его стихов, их свободная разговорная стихия, мудрость, покорила улыбка поэта – то добрая, а то ироническая; сказочность, переплетающаяся с самыми достоверными подробностями жизни». Поэт Евгений Винокуров, так отзовется о знаменитом стихотворении «Река Тишина» (р. Омь): «… В таинственном стихотворении, написанном нервным, каким-то задыхающимся ритмом, включен диалог такой бытовой, современный, который придает этому стихотворению еще большую тревожность и загадочность».
Позднее, уже после смерти поэта-писателя, исследователи его творческого таланта сойдутся во мнении о том, что в произведениях Мартынова обнаруживаются «…все устоявшиеся формы и размеры: от двустиший до поэм, от ямба до гексаметра, от метрической прозы до верлибра...», «…язык Мартынова богат: от фольклора до научных терминов».
2. Творчество Л. М. Мартынова: в стране Советов о «несоветском».
В 1921 г. Л. Мартынов покинув гимназию, начинает заниматься корреспондентской работой в местных газетах и журналах.
В журнале «Сибирские огни» поэт будет публиковаться на протяжении нескольких лет, большую часть своих произведений он посветит просторам сибирского края и родному городу Омску.
В 1920-е годы Мартынов много путешествует по Западной Сибири, Казахстану, Киргизии, участвует в геологических экспедициях. В 1927 году в разделе журнала «Сибирские огни» «Там, где пройдет дорога» выходит его рассказ «Южные соседи (по Казахстану и Киргизии) в котором он опишет природную красоту тех мест, самобытность проживающих народностей. Через несколько месяцев выйдет рассказ «Горы, руды, люди», а затем появиться и «Турсибстрой», «Крепости пролитатиата», «Грубый корм», «Правдивая история об Увинькае, воспитаннике азиатской школы толмачей в г. Омске: стихи», «Повесть о людях из-за реки», «Рассказ про Федьку-варнака и Ильюшку-ямщика» – произведения, в котором он продолжит описание своих экспедиционных путешествий по советской Сибири, расскажет о жизни и быте народов страны «Холодырь».
В 1927 году в журнале «Звезды», редактором которого был в то время Н. С. Тихонов, будет напечатано стихотворение «Корреспондент» – это первая публикация за пределами родной Сибири. В 1930 г. в Москве выйдет первая книга Мартынова «Грубый корм, или Осеннее путешествие по Иртышу» (Москва, «Федерация», 1930) – очерки о Прииртышье, Алтае и Казахстане.
Начало серьезной издательской деятельности сменяется трагическими событиями. Второго июля 1932 года Мартынов был осужден особым Совещание при Коллегии ОГПУ по статье ст. 58-10 УК «…Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений, а равно распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания влекут за собой – лишение свободы на срок не ниже шести месяцев».
Мартынов и его товарищи-поэты П. Васильев, С. Марков был обвинен как «заговорщик», ведущий антисоветскую деятельность и пропагандирующий автономию Сибири и …Индии. Мартынова сослали на три года г. Вологду.
Леонид Мартынов не был антисоветчиком, не пропагандировал «идеи капитализма и империализма», не выражал недовольство властями. Причиной ссылки послужила склонность писателя к сюрреализму, что было «…недопустимо по тем временам»; нельзя было писать о том, чего нет, «книжный романтизм» не вписывался в рабочие будни Страны Советов.
По сути, аналогичное мнение советской цензуры выражалось в отношении многих известных и любимых читателями авторов «не сливающихся с эпохой». Так, например, под запретом к изданию становятся произведения Александра Грина. Сам же Леонид Мартынов так говорил о причинах ссылки: «Был гоним за ношенье сказочной дохи». В ссыльные времена писатель публиковался под псевдонимом Мартын Леонидов.
Находясь в ссыльном городе, Мартынов обнаруживает большое сходство между Вологдой и его родным городом «… серых заборов и русских печей» Омском. Опальный поэт подмечает те же печные трубы, унылые серые заборы, деревянные дома…
В Вологде Мартынов начинает работать в ежедневной газете «Красный Север». Издательская деятельность Л. Мартынова в городской газете характеризовалась фактографическим материалом. Мартынову не была присуща склонность к помпезным зарисовкам, его заметки характеризовались изложением сути действительности. Вот небольшой фрагмент статьи «Грязь и воровство на вокзале» (газета «Красный Север». – 1932. – 9 августа):
« …В ожидании поезда люди располагаются на лавках – сидя,– полулежа, лежа. Когда лавки все заняты, доходит очередь до столов. И на тех столах, где днем звенели стаканы с ситро, а мухи жужжали под потолком теперь лежат люди.
Вот утомленная женщина. Она прилегла на стол. Задремала. А рядом с ней неслышно и ловко, ложится некий гражданин. Осторожно ложится. Не хочет раз будить пассажирки. Потому, что если она проснется, то нельзя будет выкрасть у нее кошелька. Павильон не освещен, хотя ночью в нем полно ожидающих. В темноте вор промахнулся и попал пальцами в шею женщины.
Вор медленно направился к выходу. Неудача. Но вот подходит Ленинградский поезд. К поезду сбегаются все воры большие и малые. Архангельские поезда воры, не уважают – эти поезда для них маловыгодны.
Железнодорожники рассказывают, что кроме взрослых воров на вокзале оперируют около 20 мальчиков. Особенно возле касс и буфета в зале III класса. Вокзал регулярно очищается от воришек, но они через сутки появляются снова. Милиция их должно быть, долго не держит. Выпускает.
Мальчики, подозреваемые в воровстве, шмыгают по вокзалу и по сей день. Они не производят впечатления закоренелых беспризорников. Они нормально одеты, упитаны. Вероятно, большинство из них имеет родителей. В те часы, когда нет поездов, мальчики спекулируют на площади перед вокзалом. Редкая ночь проходит на вокзале без воровства.
Железнодорожники видят корень зла в бездеятельности милиции, которая допускает возвращение на вокзал рецидивистов-воров. Железнодорожники «умывают руки». Но нет ли греха и на железнодорожниках? Достаточно ли строго подтягивают они вообще порядок на вокзале?
Заглянем в зал I-го класса. Там развешан над столами приказ начальника дороги Позднеева. Начальник Северных дорог, на основании постановления СНК от 28 дек.— З1 г. об улучшении сансостояния на транспорте и на основании приказа НКПС о введении санитарной инспектуры».
К своей работе в газете Мартынов подходит с должной добросовестностью. Вот как описывает работоспособность ссыльного Мартынова исследователь его творчества В. Деменьтев «…поэт охотно откликался на любое задание, каким бы привычным, неинтересным или трудным оно ни казалось, другим. С репортерским блокнотом он исколесил немало районов древней земли Заволоцкой, а про Вологду и ее сельские окрестности и говорить нечего. Ради заметки в пятнадцать строк ему приходилось идти десяток километров – и он шел эти километры и приносил заметку в редакцию. Медноволосый, голенастый, в крагах, в неизменном свитере, похожий то ли на отставного авиатора, то ли на спортсмена, отличающийся от местных жителей «нездешним» обличием, он внезапно появлялся в разных концах города – в железнодорожном депо, на лесной бирже, на речном затоне, – всегда организуя самый актуальный для газеты материал. Его энергия – неистощима, его работоспособность – удивительна. В повседневной газетной работе проявилась незаурядная личность Мартынова, его жизнелюбивый, жизнестойкий характер. Он постоянно ищет новое, имеющее тенденцию к росту, к развитию».
Не смотря на активное продолжение своей писательской деятельности, Леонид Мартынов держался обособлено от публичной литературной вологодской жизни. Очевидцы вспоминают единичный случай его выступления с группой писателей – уроженцев Вологды, посвященное Октябрьским праздникам.
В 1935 году закончилось ссыльное пребывание Мартынова в городе «старинных куполов», и он вернулся в родной Омск с молодой женой Ниной Поповой с которой прожил душа в душу 47 лет.
В Омске он принимает предложение возглавить созданное Омское областное книгоиздательство. Однако нападки на поэта не закончились. В 1936-м г. после проведения открытого партсобрания по разоблачению «троцкистских гнезд» в «Молодом большевике» вышла статья с обличающими высказываниями в адрес Мартынова: «И вот этот человек «вне политики» сидит в ОГИЗе и «консультирует» начинающих писателей. В результате годовой «деятельности» Мартынова омский ОГИЗ не смог вырастить ни одного молодого поэта, писателя…». Период «плохого прошлого» Мартынова напоминал о себе и давал повод к высказываниям о политической неблагонадежности будущего признанного классика нашей отечественной литературы. Через девять лет, в 1945 г. Леонид Мартынов напишет стихотворение «Народ-победитель», которое напечатают все омские газеты и которое будет принято и подхвачено читательской аудиторией с не меньшим признанием, как и стихотворение Симонова «Жди меня»…
В начале Великой Отечественной войны Мартынов пишет стихи, которые появляются в «Окнах ТАСС» – агитационные политические плакаты, выпускавшиеся телеграфным агентством Советского Союза. Издание агитплакатов началось на пятый день после начало Великой Отечественной войны. Над плакатами, подымающими дух солдат Советской Армии и тружеников тыла, во многих городах работали известные карикатуристы и поэты.
В историческом архиве Омской области сохранились печатные материалы, в создании которых непосредственное участие принимал Леонид Мартынов. В соавторстве с художниками Т. П. Козловым, И. Н. Беспаловым, К. П. Беловым были созданы агитационные сатирические плакаты: «Явился в погреб гости незваный…», «Фашист воды решил напиться…», «Гадина из Берстесгадена», «Новости фашисткой ветеринарии», «Между двух огней», «Благодушкин», «Болтушкин» и др.
В 1943 г. Леонида Мартынова призвали в армию. Всеобщую военную подготовку он проходит в Омском военно-пехотном училище им. Фрунзе.
По приказу Наркома Обороны от 23 июня 1941 г. в училище стали осуществлять подготовку военных кадров по ускоренной шестимесячной программе. В военное время в училище готовили командиров стрелковых взводов. Рабочий день курсантов длился 12 часов, включая 8 часов учебных занятий и 4 часа самостоятельной подготовки.
По состоянию здоровья Л. Мартынов до конца войны остается служить в Омске. Во время службы он скрупулезно изучает историю военно-пехотного учебного заведения, ведущего свое начало от Войскового казачьего училища, основанного 14 мая 1813 г.
Училище зарождалось в эпоху антинаполеоновской войны. В период 1808–1809 гг Император Александр I для подготовки к очередной войне с Францией, велел вывести из Сибири регулярные пехотные и драгунские полки в европейскую часть России. Для охраны сибирской границы было сформировано Сибирской линейное казачье войско. Образованное войско остро испытывало недостаток в квалифицированных кадров. Командир отдельного Сибирского корпуса, начальник пограничной линии Григорий Иванович Глазенап усиленно занялся развитием грамотности казаков. Вначале организовывались полковые и станичные школы, которые в 1813 г. стали основой для открытия Войскового казачьего училища.
Со дня основания и до периода службы Л. Мартынова название учебного заведения менялось 16 раз отражая события российской истории и истории г. Омска. Выпускники училища участвовали во всех военных компаниях, которые вела Россия в период последних двух веков. Из его стен вышли сотни тысяч выпускников, и среди них такие легендарные личности как Валиханов Чокан, Дмитрий Карбышев, Григорий Потанин, Валериан Куйбышев, Николай Ярдинцев. Л. Мартынов, неся воинские обязанности, изучает архивы легендарного военного заведения; труды его исследований и по сей день хранятся в омских музеях.
В годы Великой отечественной войны выходят произведения Л. Мартынова – «За Родину!», «Мы придем!», «Жар-Цвет»; его стихи и рассказы публикуются в газетах и журналах. Вот отрывок из фронтового письма: «В небольшой землянке мы собрались, чтобы прослушать статью «Лукоморье». Среди нас... большинство омичей – жителей Лукоморья... И еще роднее стали нам места нашего Лукоморья. Наши сердца наполнились чувством гордости за героические дела наших отцов, матерей, детей, самоотверженно работающих на полях и у станков. Мы заверяем всех жителей замечательного Лукоморья, что будем до последнего вздоха защищать свою родную землю, ее богатства, свой народ» (газета «Красная звезда», 1942, сентябрь).
В 1945 году, в Москве выходит сборник стихов Мартынов «Лукоморье».
В 1946 г. в Омске выходит сборник Л. Мартынова «Эрцинский лес», в котором автор продолжает описывать свои представления о сказочно дивном Севере и сибирском крае… Однако данное произведение воспринимается в литературных кругах как разоружающее «идейно советского читателя» И вновь «искатель рая» подвеграется критическим нападкам, и снова появляются заметки на тему «не сливающихся с эпохой».
В «Литературной газете» В. Инбер напишет: «Можно было надеяться, что углубляя эту мысль («Рай я ищу, рай для живых людей…»), Мартынов в дальнейшем придет к более точному определению человеческого счастья и пойдет по пути к его достижению. Но этого не произошло. Неприятие современности превращается уже в неприкрытую злобу, там, где Мартынов говорит о своем современнике, человеке советской страны <…> Наша романтика – в уважении к великому созидательному труду советского человека, нашего лучшего вдохновителя. Но здесь, видимо, Леониду Мартынову с нами не по пути. И если он не пересмотрит своих сегодняшних позиций, то наши пути могут разойтись навсегда…».
В журнале «Сибирские огни» появится рецензия на сборник стихов «Эрцинский лес» по названием «На ложном пути» в которой Мартынова обвинят в уходе от «актуальных тем советской действительности», в безыдейности стихов, в «упадочнической поэзии», в уводе советских читателей «…в дебри псевдо-философской лирики… в пропасть смертной тоски, обывательской благостной безмятежности…».
Осознавая невозможность продолжения писательской деятельности, Леонид Мартынов после войны в 1946 году вместе с женой, тещей и любимым питомцем – сибирским котом, навсегда покинет свой родной город, переехав в Москву.
Возвращение Л. Мартынова из литературного забвения состоится лишь спустя девять лет. В 1955 году в издательстве «Молодая гвардия» выйдет его книга под простым названием «Стихи», которая мгновенно вернет популярность омскому писателю.
Л. Мартынов современен и актуален. Его творчество многогранно и виртуозно: сказочная фантастика и реализм, лирика и символическая многозначительность, виденье темных черт человеческой личности и неуклонное движение к добру, счастью.
Гениальный поэт, сибирский самородок Леонид Мартынов большую часть своего творчество посвятил Сибирскому краю и родному городу Омску.
